Игнис наблюдал за тем, как все на них пялятся, широко улыбался, попеременно отвешивал поклоны и делал реверансы. Толпа господ, блистательных и прекрасных, наряды, музыка, еда! Как давно Игнис не видел ничего подобного!
Маска, не подогнанная под размер головы, то и дело норовила съехать, ее приходилось поправлять, Игнис и вовсе боролся с желанием наложить на себя иллюзию вместо маски, но пока держался. Маска — это не то, что стоит делать с помощью магии, один предательский чих — и все, прощай, волшебная личина, ты была прекрасна, но недолговечна.
Поэтому, в очередной раз поправив ее, Игнис быстро перебирал ногами: Дэвин тянул его вперед, заставляя радостно хихикать и пытаться в кого-нибудь не врезаться.
— Прекрасный бал! Замечательная публика! — подхватывал он вопли Дэвина, размахивая одной рукой.
Конечно, на них косились, один Игнис привлекал много внимания, а вместе с обкуренным Дэвином становился попросту катастрофой.
Но это ничего! Просто господа еще не поняли, как им повезло, что оба, Игнис и Дэвин, сегодня здесь.
Дэвин кидался магией, кто-то в толпе подхватил, так же подкидывая вверх снопы искр. Игнис, не сдержавшись, добавил огня, изобразив под потолком множество летающих фей, таявших, стоило им отлететь чуть в сторону.
Толпа ахала и аплодировала.
Игнис был в восторге.
Он даже не заметил, как Дэвин затормозил, и врезался.
— Какой план? — прошипел он, в очередной раз поправляя маску. К ним подошел официант, Игнис помотал головой, отказываясь от алкоголя: ему было прекрасно известно, что пить, буду феем, было настолько неблагоразумно, что лучше воздержаться и хлебать всю ночь воду. — Нам нужна зажигательная вечеринка, а не план!

— А-а-а! — понимающе протянул Игнис.
План вечеринки — это, конечно, хорошо.
Разбитая люстра — это, конечно, плохо.
Ведь никто тогда не посмотрит на то, что они упорно косили под знать, схватит за шкирку и попросту выпнет с помпезного бала с глаз долой, да еще и узнает имя, а после навек закроет возможность появляться на подобных мероприятиях. Разумеется, Игнис вообще в такие места не ходил, предпочитая кабаки в дремучей глуши, куда приличным феям вообще соваться не стоило, но запреты он не любил абсолютно.
Тем временем, пока Игнис задумчиво пялился вверх то на люстру, то на фейерверки, яркие и красивые, которые могли создавать только существа, Дэвин потащил его в сторону музыкантов.
На этом моменте Игнис решил, что про люстру можно забыть: она останется жива, цела, и их — Игниса и Дэвина — головы не покинут мест, из которых росли.
Игнис едва успел отскочить, когда началась какая-то куча-мала, дама взвизгнула, ее кавалер выругался так, как в приличном обществе ругаться не стоило. Соваться в подобное было чревато: раздавят и не заметят.
Вокруг послышался шепоток.
— Ах, мой дорогой, тебе опять стало дурно! Говорил же, при твоей боязни толпы нужно держаться ближе к стене! — заголосил Игнис фальцетом, схватил Дэвина за локоть и вытащил из толпы. — Ну что такое, с твоим-то сердцем подобные волнения! Пойдем, нам нужен свежий воздух!
До свежего воздуха Игнис Дэвина так и не дотащил — ушел на безопасное расстояние, остановился и, повиснув на руке, расхохотался.
— Как они орали! Нет, ты слышал, как они орали?!
Мимо провальсировала какая-то прекрасная дева, и Игнис замер, внимательно глядя на блестевшее в глубоком разрезе декольте ожерелье.

Конечно, Игнис тоже мог бы ляпнуть, что умеет орать ругательствами, вот только это было бы откровенной ложью: орать-то он орал, но никогда не бранился, как умели в Трущобах. Так, обычные крики склонного к безумию фея, ничего особенного!
И вообще, его больше волновало прелестно переливавшееся ожерелье. Игнис даже успел прикинуть в уме, кому мог бы продать такую дорогущую безделушку. Связей у него было ого-го, наверняка найдется торговец ювелирными изделиями, с которого можно будет стряхнуть кучу золотых. О, да на выручку от ожерелья можно будет питаться несколько месяцев, не меньше!
— Ожерелье нельзя взрывать! — прошипел Игнис и повис на руке Дэвина.
Нет-нет, только не взрывать, камни должны остаться такими же совершенными, какими они были сейчас! Иначе как содрать за них целое состояние? Нужно спереть ожерелье таким, какое оно было сейчас, на нем не должно быть ни царапинки!
Игнис видел зажигающийся на кончиках пальцев Дэвина огни и принялся на них дуть, пытаясь избавиться от возможности так безыскусно лишиться заработка.
— Ни в коем случае нельзя повредить ожерелье! Но мы должны его стащить!

Игнис недовольно насупился, но под маской этого не было видно. Он понял это достаточно быстро, поэтому, выпустив руку Дэвина, подбоченился, постоял так несколько мгновений — достаточное время, чтобы выглядеть внушительно, — и ткнул пальцем осуждающем жесте.
— Нас не должны поймать, дурашка! — многозначительно воскликнул он.
Окружающие, кажется, услышали но не придали никакого значения его словам. Тем-то лучше, именно поэтому Игнис и любил высшее общество: никто никого не слушает, все заняты своими глупыми проблемами, все страдают какой-то ерундой и кичатся своими побрякушками да шмотками.
Да они с Дэвином, будь у них такое желание, могли бы натворить здесь столько всего!
Разве что, пожалуй, очень тихо натворить, так, чтобы никто не понял, что виноваты именно они, иначе все их каверзы будут зарублены на самых благих началах.
Игнис внимательно следил за действиями Дэвина, и когда заметил, что блеск ожерелья совсем едва заметно изменился, шмыгнул в сторону дамочки и едва ли не подхватил ее на руки. Дамочка оказалась на полголовы выше Игниса, но это не было проблемой.
— Можно пригласить вас на танец? — Игнис долгое время тренировал эти эротичные интонации и наконец-то смог их применить. — Вы так прекрасны, мы должны быть вместе! вы выйдете за меня? Прямо здесь! Сейчас!
— Отпустите меня, вы безумны! — ахнула дамочка.
— Но танец, просто танец! — Игнис изобразил несколько хитрых движений, вскидывая то ноги, то руки, что явно привело бедную дамочку в недоумение. Ахнув еще раз и бросив что-то про отсутствие разума, она убежала прочь.
Вот только ожерелье дамочки было уже за пазухой Игниса и будто бы натурально грело сердце.