Дни казались слипшимися в одну беспросветную полосу. В самом начале, после похищения, было ещё не так паскудно: несмотря на деятельность, от которой всё внутри бунтовало, которая рушила ко всем чертям психику и нервы, из-за которой случались срывы, приводившие к дракам, наказаниям, кучам неприятностей и прочему, - Лэшера особо не трогали. В смысле, относились, насколько это возможно, по-человечески. Позже даже относительно хорошее отношение не могло спасти: крыша ехала как по рельсам, кошмары атаковали каждую ночь. В итоге, патлатый стал напоминать скорее зомби, нежели человека: почти не разговаривал, ограничиваясь короткими фразами, а то и отдельными словами, нередко - невпопад, а досуг заключался теперь в том, чтобы сидеть или лежать, уставившись в одну точку. Желающих на парня закономерно стало меньше, так что когда его оповестили о том, что он продан другому владельцу, удивления не было. Хотя, по совести, эмоций в принципе уже почти не осталось. Остались молитвы, произносимые всё чаще, осталось какое-то странное, обволакивающее отчаяние. Остались мысли, достойные, скорее, сектантов.
И вот сейчас, в новой  обители, в которой приходилось торчать уже две недели, Лэшер сидел у стены, сцепив пальцы и впившись взглядом в обручальное кольцо. Когда-то он его не снял потому что верил в лучшее. После подписания бумаг на развод - носил на память. А тут, в Войле, это кольцо обрело какой-то сакральный смысл. Вроде талисмана или связи с реальностью. Или напоминания о родном мире. Но сейчас даже кольцо помогало слабо. Сейчас было ощущение, что это чьи-то чужие пальцы с обгрызенными ногтями и сбитыми костяшками. Чья-то чужая побрякушка, затерявшаяся среди ещё нескольких на пальцах обеих рук. Длиннопалые запястья - чужие, слишком большие. Кожаные браслеты - чья-то чужая прихоть и привычка. Вены на руках, острые колени, на которых лежат локти, татуировка, попадающие в поле зрения длинные волосы... всё это чужое, бесконечно далёкое. Он, Лэшер Финн - это маленькая искра, запертая где-то. Комок сознания, смотрящий через глаза какого-то тела. "Я не тело. Я душа. У меня есть тело". Вчера было больно, это отрезвляло, заставляло чувствовать, как с кровью и через боль словно сходит часть греха с души. Но сегодня, может, пока, не тронул тот блондин с ледяными глазами. "Моё тело - всего лишь смертный сосуд для бессмертной души". Кольцо - тонкая полоска серебра. "Отец Небесный, дай мне сил". Перекрестившись и коснувшись губами татуировки на запястье, механик слегка пришел в себя от движения, встал и потряс головой.
- Да что за херня вообще в голову лезет, - голос, охрипший от молчания, отскочил от стен и заставил передёрнуться. На смену странной прострации пришла злость на себя же.

Отредактировано Lasher Finn (2015-08-02 22:52:00)

Ситуация напоминала какой-нибудь дешевый фэнтези-сериал напополам с компьютерной игрой. Замок, мрачные коридоры и, как резкий контраст сразу после, - красивый зал и существо, которому так и хотелось по смазливой морде от души заехать за то высокомерие и напускную доброжелательность, которые на ней так и сквозили. Но вместо этого Лэшер молча смотрел на блондина, стараясь не морщиться от голоса, который словно наждаком по нервам скрёб. Не неприятный, нет, но слишком вкрадчивый, проникающий, как и холодный взгляд, куда-то глубже, чем кожа и внутренности. Хотелось шарахнуться, выругаться, потребовать возвращения да вот хоть в камеру, но какая-то часть сознания не давала этого сделать. Получилось только голову запрокинуть и посмотреть сверху-вниз на юношу, когда тот оказался слишком близко. "Как неожиданно". Губы сама собой тронула кривая ухмылка, взгляды Венара и музыкантов заставили внутренне словно закупориться в какой-то скорлупе, оставшись недосягаемым для всего. А потому и отозваться получилось вежливо, спокойно и тихо, в тон синеглазому.
- Учитывая, откуда Вы меня взяли - про неготовность к таким поворотам -  как минимум смешно, - перед отъездом предупреждали о не самом радужном норове этого дракона. И сейчас, следуя каким-то собственным, неясным ещё стремлениям, Лэшер целенаправленно старался смести эту чёртову милую маску. Всё равно было на монолог про имя, характер и прочее. Слышал уже не раз. Имело значение только главное, суть того, зачем его вытащили из каменной клетки с тяжелой дверью. - К тому же, если Вам пришло в голову меня купить - Вы не можете не знать о том, что я... кхм... бракованный, - бесила эта обманчиво кроткая улыбка. Бесило лицемерие. Бесило то, что гниль только проклёвывалась сквозь внешне безупречную оболочку и идеальные манеры блондина, - и последнее время не пользовался спросом, - казалось, это существо не вывести из себя, но попытаться стоило. Рука метнулась вверх, тонкие пальцы обхватили резко очерченный подбородок и дёрнули вверх, заставляя Венара поднять голову, прямой взгляд в глаза дался легко и без эмоций, а Лэшер, чуть наклонив собственную голову, щекотнув лицо младшего Моруса волосами, шепнул ему в губы. - Вы красивый, но не в моём вкусе совершенно, от и до. Вынужден отказаться от Вашего предложения.

Отредактировано Lasher Finn (2015-08-03 10:27:26)

Самым точным и ёмким описанием реакции было всего одно слово: холод. Ящер лишь немного потерял над собой контроль, этого было слишком мало. Зато холод пронзил руку, а после, стоило почувствовать объятия изящных рук, всё тело. Такой мерзкий, пронизывающий холод, словно раздирающий тело изнутри, но недостаточно болезненный, чтобы стоило реагировать слишком бурно. Холод в теле, холод от Венара, холод от его слов, холод от его голоса, даже угрозы - и те хоть и грязные, но холодные. "Вот ублюдок". Вся ситуация, казалось, покрылась льдом и этот же лёд сковал мысли. "Я не хочу, не хочу. И так слишком много порока на теле и на душе".
Оставаться один на один с драконом не хотелось, но права голоса по-прежнему не было, а потому пришлось молчать и слушать, выискивая пути бегства из безвыходной ситуации. Противно было до чертей: Лэшер делал то, что сейчас требовал Венар не раз и не два, но сейчас не мог. Просто не мог. Это было что-то на уровне инстинктов, что-то, что вопило во всё горло, что не надо, нельзя. Было разумно прислушаться. Тем более, что это не шло в разрез с собственными желаниями. На какое-то время удалось абстрагироваться от пальцев в собственных волосах, от ядовитых и вкрадчивых слов, от того, как гулко и больно колени  стукнулись об пол, когда порыв ветра сшиб с ног. Но выдержка подвела, когда, словно в насмешку, Венар прихватил за подбородок так, как меньше минуты назад его самого прихватили. Эта расстановка сил, наглядная демонстрация ролей, психологические игры, в которых Лэшеру и его прямоте не было места и не было шанса выиграть. Впрочем, это не означало, что нельзя попытаться.
- Есть вопрос, - дернув головой, облизнув губы после прикосновения и скривившись, патлатый с трудом, из-за онемевших ног, поднялся, глядя на ящера с подобием ухмылки, равнодушно, как подачку желанию Венара, стянул через голову толстовку и кинул её ему же в руки. - Вы всегда такой мудак или это специально для меня концерт? - от того, что выбора не было, снова захлестнуло то странное состояние, когда получалось воспринимать себя только со стороны. И, вместе с тем, пришло решение, показавшееся единственно верным. Кулак, сжавшийся сам собой, прилетел в челюсть блондина, соскальзывая, по пути разбивая губу, расцвечивая бледность кожи алым росчерком. Ни один из вариантов не устраивал, а потому оставалось только одно: нарываться. И будь что будет.

Отредактировано Lasher Finn (2015-08-03 13:55:09)

Такой силы от блондина Лэшер не ожидал: от пощёчины голова мотнулась в сторону, равновесие подвело и парень рухнул на пол. Он не стал ни морщиться, ни ругаться, ни хвататься за щёку, напротив, лицо стало абсолютно каменным, и его выражение не поменялось даже когда горло сжало до боли, почти лишая возможности дышать. О, магия. Самое паршивое из явлений Войлы. Существам, и так озверевшим от своей вседозволенности и безнаказанности по отношению к людям, были даны ещё и силы, которые делали все попытки сопротивления провальными,жалкими, почти детскими. Если, конечно, ты не двухметровый амбал с нехилой боевой подготовкой и пулемётом наперевес. Но таких Лэш тут ещё не видел, да и сам к ним относился никак от слова "совсем", а потому оставалось только судорожно пытаться вздохнуть, что получалось спасибо если через раз, слушать и, несмотря на помутившийся разум, умудриться даже мрачно обрадоваться: Венара всё-таки удалось вывести из себя. В какой-то момент, от встряхивания и недостатка воздуха, сознание отключилось, но болезненный удар голой спиной об холодный пол тут же привёл в себя, заставил закашляться, судорожно растирая пальцами горло и игнорируя тот факт, что в грудь упёрлась нога ящера. Не подведи голос, который, после удушья, вырывался слабым сипением, высказался бы и на тему девственников, и на счёт "концертов", ещё и озвучил бы, куда дракону следует засунуть своё ультимативное требование, но к тому моменту, как голос вернулся, внимание привлекло другое. Чешуя. Грёбаная, мать её, чешуя и чёртов гребень на спине. Это казалось чудовищным, неправильным, какой-то странной формой насилия над природой. Механику приходилось сталкиваться с драконами - но этот был первый, кто словно выставлял напоказ свою видовую принадлежность, чтобы не оставалось сомнений. Словно пытался всеми силами подчеркнуть непохожесть на людей.
- Может, Вам и стоило взять в постель всякую шваль? И Вам подошло бы, и швали радость, - двери закрыты, бежать некуда, а чешуя, стерва, поблёскивает мягко в свете свечей. Парень сам понимал, насколько по-идиотски себя ведёт, если учесть, откуда его выкупили, но не позволяло что-то внутри подчиниться беспрекословно. Посмотрев снизу-вверх, патлатый усмехнулся. - А если хотите на меня голого посмотреть - загляните в личное дело. Уверяю, у меня ни нового пирсинга, ни новых шрамов, - паршиво стало. Идея, казавшаяся блестящей в камере, сейчас казалась тупой и наивной, щёку саднило, горло болело и вообще, всё шло через жопу как-то. Всё-таки упрямство и гордость заставили встать, но, как назло - не пришло ощущение отстранённости от собственного тела и, зная, что наверняка пожалеет, Лэшер снова ударил, на этот раз локтём по лицу и, сразу после, лбом в переносицу. - Бесишь, сука.
"Ну, я хотя бы попытался". Скинув кроссовки, патлатый отвернулся, расстёгивая ремень на штанах и ожидая ответного удара. "Пожалуй, стоило подготовиться лучше".

У Лэшера появилось впечатление, что он тупо прыгнул на грабли. Знал же про магию, нарвался уже на неё и всё равно сбросил со счетов. "Дебил". Висеть в воздухе, имея возможность разве что сказать что, да башкой дёрнуть, то ещё удовольствие. Бессильная злость, жгучий стыд от собственной беспомощности, и дракон, который сейчас вызывал омерзение, смешанное с каким-то странным испугом. Венар нёс какую-то чушь, тонко смешивая оскорбления и почти комплименты, мягкая рука бесстыдно и, вопреки ожиданиям, не причиняя никакой боли шарила в паху, заставляя чуть не рычать и всеми силами пытаться сделать так,чтобы член не встал. Чтобы не позволить телу совершить этот предательский шаг - приходилось пропускать мимо ушей теперь уже открытые, лишь едва смягчённые оскорбления, даже головой дёрнуть, уходя от прикосновения к щеке, получилось слишком мягко, будто это не знак отвращения был, а кокетство.
Короткая передышка ушла на то, чтобы перевести дыхание и подать голос, негромко и хрипло.
- А почему за свои выходки Вы себя не наказываете? Ваши похуже будут, - но ответ пришел невпопад. Как и следовало ожидать, Венар не слушал никого, кроме себя и сейчас его куда больше увлекла плеть, которая, если верить его же словам, была пропитана какой-то дрянью. И вот эта самая плеть буквально через пару секунд обожгла напряженные бёдра, не столько больно, сколько унизительно, не до крови, а до саднящих полос, от которых сначала стало как-то горячо в месте удара, а чуть позже - слишком жарко по всему телу. Странным таким жаром, который будто плавил внутренности и мысли, заставил глаза прикрыть и руки в кулаки сжать.
- Без этих подлостей Вы не можете? - голос был спокойным, сил хватало либо на злость, либо на то, чтобы не дать себе "уплыть" и механик выбирал второе. - Да чёрт, лучше бы мне сейчас было больно, - тело медленно, но верно, начинало мягко ломить, от чего взгляд, брошенный на дракона, получился не злым, не вызывающим, а почти блядским, из-под полуприкрытых век. "Твою мать. Закрой глаза и ни о чём не думай". Но закрытые глаза не слишком помогли, перед ними слишком чётко встал образ тела Венара и этой неправильной, поблёскивающей чешуи.

Отредактировано Lasher Finn (2015-08-03 21:37:08)

Этот голос, доносившийся словно издалека, но, в то же время, будто звучавший внутри. Эти ласки: бесстыдные, наглые, заставляющие едва ли не вздрагивать от остроты восприятия. Объятия - на удивления сильные. Эта сила никак не сочеталась с изящным, почти женственным лицом дракона. Язык, прошедшийся по щеке, чуть не заставил скривиться, когда блеснул не замутнённый край сознания, но вместо гримасы отвращения получилась только жалкая ухмылка. Это было интимнее руки, ласкающей член, интимнее соприкосновения тел. Что-то грязное, пошлое, но кольнувшее нервы, потянувшее что-то внутри. "Сопротивляйся, сопротивляйся. Это неправильно". Руки дёрнулись, но запястья по-прежнему были скованы чем-то невидимым, осталось только несколько раз вздохнуть мелко, приоткрыть глаза, но тут же снова их закрыть. Перехваченный взгляд Венара был абсолютно, совершенно нечеловеческими. Холодный оттенок, его глубина и - чёрт, даже затуманенный неведомой отравой, разум дрогнул. Дикий, животный блеск. Взгляд не как на любовника, а как на желанную добычу. "Я тебе не жертва". Вслух не получилось, только какой-то нечленораздельный шепот вышел.
Сопротивляться не получалось, тело подвело окончательно: словно и чужое, но воспринимающее всё так остро, что почти не хватало воздуха, даже прикосновение к ноге - и то отозвалось вспышкой постыдного удовольствия, что уж говорить о другом, например, о том же мягком, шершавом языке, который скользнул по мочке уха задевая серьги. Отстранённо пришло опасение, что вот ещё немного - и дракон за кольцо в члене дёрнет, но мысль надолго не задержалась. Пришло размытое, тянущее, пугающее и, вместе с тем, пьянящее ощущение тотального контраста. Безвыходность ситуации и то, что тело уже и не жаждет этого, того, что что-то внутри протестует, но разум заглушен, подавлен, объят мутными желаниями, того, что Венар - красивый, высокомерный, уверенный в себе даже слишком, - в изрядной мере зверь, обнюхивающий, пробующий на вкус, играющий, мать его. Уверенность чужих действий и движений, напор, которому даже в адекватном состоянии ничего не противопоставить, заставляли чувствовать себя беспомощным сопляком, но как же на это было наплевать сейчас. Запах, голос, ласки, жар собственного тело, ощущение чужого. На какую-то секунду брови сошлись на переносице, крылья носа затрепетали, а губы сжались в тонкую линию. Но, всё-таки, получилось отозваться тихо.
- Я не буду драться, - сейчас победа осталась за ящером, но как же было плевать. Тело взяло верх над разумом и воспитанием.

Хотелось раствориться в ощущениях, в этой приземлённой и бездушной магии, в которой мягкие ласки тонко расчерчивались едва уловимой болью от лёгких царапин после когтей, от жестких чешуек на хвосте. Хотелось множество всего сразу, но едва ли хоть что-то из этого могло оказаться в рамках приличий. Хотелось, просто хотелось настолько, что невидимые наручники уже не были нужны: Лэшер и так никуда бы не делся. Чёрт, и как могло казаться по рассказам, что молодой дракон - эдакое избалованное, хрупкое и эфемерное создание с дурным характером, типичная капризная недо-истеричка из местной золотой молодёжи. Каким провалом, какой грандиозной ошибкой было так думать. Тот, к чьему горячему, странному телу сейчас оказалось прижато собственное, жилистое, слегка нескладное, тот, кто сейчас так умело доводил до помутнения рассудка, до такого внутреннего напряжения, что от него почти тошнило, кто смотрел звериными глазами - был совсем не похож на того, что представлялся по описанию.
- В спальню, - пришлось тупо повторить за Морусом, не было сил на что-то более осознанное, не было смысла упираться, пытаться снова драться. То,  что отрава ящера сработала, Лэшер выдал с головой ещё когда чуть не дрожал под жадным и мягкими руками, толку теперь пытаться пресечь. Да и сопротивление показалось бы какой-то игрой, слишком очевидны были желания. "Хоть в спальню, хоть на стол, хоть на кровать... да куда угодно". Вырвался судорожный, нервный выдох от оттянутого за кольцо соска, от более настойчивой хватки на члене, само собой получилось покачнуться, оказываясь ближе, схватиться пальцами за пояс штанов ящера, вздрагивая пропустить через себя вкрадчивый голос, дурную фразу, от которой в пору было ощутить себя вещью. Но получилось ощутить себя кем-то... другим. Живым, с оголёнными нервами, чувствующим остро и отчаянно. Как блаженно пофигу было на то, как он тут оказался, на то, что было ещё несколько минут назад. Острые когти в паху не доставляли боли, вызывали только тонкое, от смутно осознаваемой опасности, удовольствие. Мягкие губы и тёплое дыхание. Своеобразная переломная точка, где можно было проявить равнодушный холод или... никаких "или" не было, никаких сомнений. Поцелуй, получился жадным, на грани грубости, глубоким и влажным, руки, до того безвольно висевшие, скользнули по бокам, дрожа, ощущая вместо тёплой кожи жесткую чешую, обхватили, натыкаясь на гребень, вцепляясь в него пальцами, слегка царапая их.

Отредактировано Lasher Finn (2015-08-04 20:41:44)

Не пришлось идти, не пришлось разрывать томительный, жаркий поцелуй, отрываться от мягким губ и горячего, языка, просто короткий момент - и ящер уже снизу. Ненадолго, но этого хватило, чтобы, понять, что что-то не так. Куда бы не легли руки - везде была чешуя. Жестокая такая подколка, когда хочется чувствовать живую, горячую кожу не только телом, но и под руками, а пальцы ощущают только холод и жесткость. Из глотки уже готов был вырваться недовольный стон, когда Венар подмял под себя, придавливая к кровати, разрывая поцелуй, от которого губы уже начинали болеть. Только тогда, вслепую найдя пояс штанов, сдёргивая их с дракона, преодолевая преграду вставшего члена, Лэшер приоткрыл глаза и замер на какую-то секунду. Пропустил один вдох от вида младшего Моруса. Почти не было теперь мест, где не сверкала бы чешуя, похожая то ли на лёд, то ли на стекло, мелькнул хвост, бивший по покрывалу, но, в то же время, оставались человеческие, правильные до идеальности черты лица, оставалось в остальном человеческое тело. Это казалось похожим на бред, но голову добивало разом и надёжно. Стыд, совесть, стеснение - всё это осталось где-то в другой комнате, здесь же, на мягкой кровати, было место только похоти, лишь усиливающейся от одного только вида дракона. Было даже плевать на пристрастие быть сверху: Венар доводил до исступления тем, что ушла надменность, оставляя страсть неприкрытой, доводил до исступления яростными поцелуями, вырвал всё-таки стон, когда прикусил пирсинг.
- Проклятье... - раздвигая ноги, вцепляясь в плечи ящера соскальзывающими с гладкой чешуи пальцами, Лэшер словно выпадал из реальности. Мучительно хотелось большего и, стоило ощутить царапины  на бёдрах, не получилось больше сдерживаться. Привстав, опираясь на локоть, механик зарылся пальцами в волосы на затылке ящера и потянул за них, заставляя запрокинуть голову, тут же выбираясь из-под дракона и почти налетая на него же, вновь целуя, на этот раз уже откровенно жестко, почти кусая, припадая к чужому телу, как утопающий, пальцами, в которых не были зажаты мягкие волосы, опускаясь вниз, обхватывая член Венара, порывисто и мягко лаская. Всё самое грязное и низменное, что только было в душе, вскинуло голову, превращая в того, кто с восторгом терзал сейчас губы дракона, сжимал в кулаке его волосы и старался довести того до ещё большего возбуждения грубой лаской, заставляя желать здесь и сейчас только секса, плевать какого: нежного, грубого, жесткого или предельно чувственного. Единственное, что осталось нетронутым - порывистость. Лэшер ненавидел рассусоливания и то, что сейчас шли какие-то прелюдии приводило в бешенство.

Нельзя было не удивиться отстранённо тому, что эгоистичный до мозга костей Венар умеет не только брать своё, но и доставлять выверенное, отточенное удовольствие. Укусы, поцелуи, даже оттягивание кольца на головке - всё это с ювелирной точностью, почти невероятной в этом бездумном хаосе. И тем острее стало удовольствие, когда удалось, отпустив волосы ящера и обхватив его поперёк груди, наконец ощутить не чешую, а животе тело. Странная, поражающая своей лёгкостью метаморфоза, от которой рука замерла на члене, но тут же дёрнулась снова. Проникновение было не болезненным, скорее, неприятно потянувшим, но от любых неприятных ощущений железно отвлекали поцелуи, будто обжигающие бледную кожу на шее и плечах. Жадно, порывисто, но это казалось почти нежностью, хотя речь, наверняка, шла об опыте не одного десятка лет.
Приподняв голову, Лэшер коротким рывком смёл волосы на одну сторону, перекидывая на грудь, обнажая шею полностью, открыто подставляя её и, после короткого сомнения, всё же приподняв ногу, по которой вновь заскользил гладкий прохладный хвост. Рука на чужом члене снова двигалась порывисто, на размеренно. Чёрт знает что творилось, но сейчас он откровенно отдавался, падал в пропасть, которой старался избегать, отдавался почти самозабвенно, выбитый таким неподдельным возбуждением. Такой накал, что парень чуть не кончил, когда кончик хвоста, заменившего палец, затронул что-то внутри так, что хриплый, захлёбывающийся стон вырвался сам собой. Стон, перешедший в болезненный, от сильного укуса тут же свело затронутую им часть кожи, но даже боль не отрезвила, как не отрезвила проснувшаяся грубость молодого дракона. Его голос был даже не рыком, это было что-то другое, идущее из того самого нутра, откуда брались звериные повадки, манеры животного и первобытные инстинкты, делающие Венара предельно опасным противником. "Какой, к чертям, противник". Чувствительный орган отзывался откровенной болью и, выматерившись тихо, но с чувством, Лэшер оттолкнул дракона, с трудом подавил желание прихватить за глотку. "Это не противник. Это враг, но сейчас он любовник". Несколько мучительных секунд бездействия, тяжелого дыхания, кусания обычно бледных и тонких, но сейчас припухших и налившихся цветом губ, прямого и тяжелого взгляда на красивого, словно безумного, возбуждённого дракона. Пальцы прошлись по следу от укуса, отозвавшегося ноющей болью. "Да какого хрена...". Если уж встревать - так встревать по полной, до потери себя, до самого дна. Всё же схватив Моруса за горло, чуть сжав, поцеловав коротко, Лэшер повернулся к нему спиной, намеренно не ложась, лишь слегка подаваясь вперёд и упираясь в покрывало сжатыми ладонями.

Было почти невероятно, но Венар будто принимал условия, будто давал поблажку или хрен знает, что ещё. Смутно Лэшер ожидал, что, как минимум, рожей в подушку окажется впечатанным за открытое неповиновение, но нет. Это почти пьянило. Они не был на равных, нет, но дракон с ним считался. Это заставило ещё острее ощутить проникновение, медленное плавное движение, изящные сильные пальцы на бёдрах. Дышать получалось рвано, тяжело, через нос, дрожать, то сжимать, то разжимать кулаки, захватывая мягкую ткань покрывала. Пожалуй, такого он ещё не испытывал, не ловил настолько сильного кайфа, ощущая кого-то внутри себя.
По бёдрам скатилось несколько капель, выкатившихся из слегка надорвавших кожу когтей, на лбу и спине проступили капли испарины, а Лэшер стиснул зубы до желваков на челюсти, не в силах ни говорить, ни стонать. Он просто отдавался этой практически пытке, двигаясь в согласии с тем, что ящер диктовал без слов, одними только когтями и руками. Сейчас - подчиняясь, зверея, но терпеливо выжидая.
И он не пожалел, о нет. Рука, тянущая длинные волосы, поцелуй в спину, в выпирающие позвонки, обжигающее, нетерпеливое дыхание - такие мелочи дополняли картину, делали её цельной, самой правильной прелюдией к тому, что Морус, видимо, лишился выдержки, снова выплёскивая наружу повадки хищника. И вот тогда прорезался голос. Какой-то тихой, отчаянной смесью крика и рыка, невнятным воплем человека, доведённого до состояния оголённых нервов, беспамятства, удовольствия на грани потери сознания. Внутри что-то задевалось так, что по всему телу проходил толчок, но это не прочищало голову, всё по-прежнему было мутным, непонятным. И Лэшер двигался, иступлённо и отчаянно, иногда чуть дёргая головой, впечатывая кулак в подушку, когда сознание и правда чуть не покидало от перевозбуждения, но рука редко отвлекалась от другого: от собственного члена, по которому брюнет то и дело проходился пальцами, то сжимая, то оглаживая, но стараясь не увлекаться, кончать слишком быстро не хотелось.

Норов ящера проявился при очередной попытке добавить удовольствия себе же. Стоило подобного ожидать, но, всё-таки, когда волосы оказались натянутыми, Лэшер еле слышно выругался. Сильная рука сгребла, дёрнула вверх, прижимая спиной к горячему телу, и вот тогда пришла первая настоящая боль. Чужая рука сжала член так, что пришлось прикусить серьгу в языке, чтобы не вскрикнуть, а орган Венара... менялся. Странно и страшно было ощущать, не понимая толком, что происходит, но понимая, что сейчас одно неловкое движения - его или дракона - и... судя по тому, что внутренности как будто задевало чем-то острым, достаточно самой малости, чтобы оказаться в буквальном смысле порванным изнутри. "Тварь". Неосознанно пытаясь уйти от опасности, Лэшер выгнулся, как сумел, снизу и за грудь удерживаемый красивыми руками с острыми когтями, выгнулся позорно, в пояснице, цепляясь руками за предплечья ящера и стараясь почти не дышать.
Шепот, тихий, без приказа, с просьбой даже мягкой, если бы ящер не держал в крепкой хватке. Не сразу, но получилось слегка расслабиться от языка, скользнувшего по уху, от доводящих до одури своей невесомостью  поцелуев на шее и лице, но это всё было только передышкой. Уже через несколько секунд Лэшер, распластавшийся на спине, с раздвинутыми ногами, на которых лежали чужие руки, смотрел на дракона замутнённым, тяжелым взглядом. А ещё через секунду почти задыхался, от резкого, проникновения, от тела, вжимавшего кровать, от запаха, который исходил от дракона. Было некуда деть руки, оставалось только обнять, впиваясь пальцами в кожу, вжаться лбом в чужое плечо и, в этом своеобразном убежище, вновь войти в то неповторимое полубезумное состояние и шепнуть хрипло и еле слышно.
- Продолжайте, - не было чётких временных рамок, не было никого, кто мог бы помешать, была только задача не  дойти до предела слишком быстро. Слишком в кайф всё было. Но кто бы позволил? Пришла яркая такая, короткая мысль, что едва ли Венар отпустит, пока не наиграется вдоволь. И, следом за ней, другая, почти не замеченная на фоне новых движений, от которых всё внутри будто сладко содрогалось. А сколько выдержит собственное тело?

Отредактировано Lasher Finn (2015-08-06 20:54:14)

Не получилось бы даже подобрать определение тому, что сейчас творилось. Слишком много было эмоций, ощущений, от отстранённых, на грани сознания, мучительных внутренних воплей и перечёркивающих их стонов грязного, почти самоуничижительного удовольствия, которые лишь иногда срывались с губ. В борделе приходилось вступать в связь с существами, но ещё ни одно из них не действовало так тонко, не играло так умело на особенностях, пусть особенностью и был банальный пирсинг. Не брало так мощно и так не допускающе другого расклада. Не было настолько зверем, как Венар. И пусть потом придётся жалеть, пусть страшно представить, что потом вообще будет твориться в голове, но сейчас Лэшер самозабвенно терял себя самого, то вздрагивая от ласк, то чудом не крича от жестких движений. Точнее, даже не чудом, просто проблематично кричать, когда рот заткнут глубоким, жадным, почти удушливым поцелуем, когда с таким же жаром само собой получается на него отвечать.
По бокам и бёдрам будто проскальзывали лезвия, заставляя напрягаться, вытягиваться под прижимающим к кровати телом, протестующе мычать, но не отстраняться, а чуть позже, привыкнув, и вовсе забыть, лишь раздувать ноздри от повисшего  воздухе запаха крови. Да и чёрт, он же не истечёт ей, к чему было волноваться. Гораздо больше волновало другое: что руки дрожали, что дыхания не хватало, что, чёрт возьми, ещё ни одно существо не приносило столько позорного, сладостного удовольствия в ядовитом коктейле из магии, звериных инстинктов, жестких движений и самого дракона, который, как и всё, что он делал сейчас, был двояким: невероятной красоты, опытности и даже нежности любовник и тот самый, настоящий. Жесткая и жестокая чешуйчатая тварь умная, хитрая и подлая. Смесь боли и удовольствия. Холёные руки и острые когти. Мягкие губы и острые клыки. Упоённый поцелуй и привкус крови во рту. Открыв глаза, Лэшер столкнулся с взглядом ящера. И глаза. Эти чёртовы звериные глаза.
Это было той самой, последней каплей, которую не получилось выдержать. Тело почти конвульсивно дёрнулось, вдоль позвоночника прокатился холодный шквал, сжались внутренности, в раз затрудняя движения дракона, дыхание перехватило а обгрызенные ногти впились в плечи ящера. И, как финальный аккорд, даже голова будто взорвалась изнутри так, что в висках застучало.

Отредактировано Lasher Finn (2015-08-07 12:06:24)

Венар постепенно успокаивался. Вместе с тем, как внутри появлялось неприятное, скользкое ощущение, он двигался медленнее, снова касаясь припухших губ механика, с какой-то непосредственной, убийственной прямолинейностью высказывая, видимо, то, что думает.
Дыхание всё ещё было тяжелым, а по вспотевшему телу пробежал холодок. Не хотелось ни шевелиться, ни говорить, а потому Лэшер, так и оставшись лежать на спине, полуприкрытыми глазами следил за драконом. С каким-то отсранённым удивлением увидел, что дракон курит, причём ещё и человеческие сигареты, чуть поёжился, но уже не от холода, а от наглого, пронизывающего взгляда светлых глаз ящера, который скользнул по телу с каким-то странным интересом, тяжело и почти физически ощутимо.
- Хочу, - перехватив сигарету из мундштука, полной грудью затягиваясь и чуть не поперхнувшись дымом, потому что отвык, Лэшер невольно передёрнулся. "Твою ж мать". То, что дракон слизал сперму с живота, показалось чем-то постыдным, мерзким. Неправильным. Но возмущаться было бы глупо. А Венар, сейчас мирный и тихий, устроился рядом, задавая вопросы, не пугая, не вызывая опасений. Слишком живой интерес, странный, какой-то почти неуместный даже.  Затягиваясь снова, механик нахмурился, внимательнее разглядывая ящера.
- Это татуировка, не рисунок. У Вас же тоже есть, - взгляд невольно упал на плечо дракона и парень усмехнулся. Стало почти интересно, как татуировки набиваются здесь. Хотелось даже спросить, но как-то... задел вопрос о вере. "Какого хрена вообще". Не хотел, не хотел Лэшер вести разговоры о чём-то более или менее личном. Страсть отпустила и стало как-то тоскливо и паршиво. Нервно затянувшись, закашлявшись и вернув сигарету Венару, механик прикрыл глаза ладонью и помассировал кончиками пальцев висок. "Что я вообще сделал, какого хрена сорвался". Но вырвалось только глухое, - Католик. Если Вы знаете эти два понятия - можно не объяснять Вам разницу в таинствах, например, и в их количестве, про само устройство церковной иерархии и прочее. Сухие факты. А суть веры я не смогу объяснить. Либо веришь, либо нет, - слова давались тяжело. Затошнило. Как всё мирно было: лежать тут и говорить с тем, под кем ещё минуту назад извивался и едва не скулил, как течная сука. "Дерьмо, дерьмо, дерьмо!". Да, понравилось. И от этого было ещё хуже. Пальцы впились в лицо до боли, другая рука прошлась по бёдрам, чтобы  дёрнуть царапины, но, не обнаружив их, впечаталась обратно в кровать. Почему-то, не  удивил факт того, что повреждения исчезли. "Не хочу думать. Не хочу думать. Не хочу".

Отредактировано Lasher Finn (2015-08-08 04:03:14)

С каждой секундой становилось всё неуютнее. Заполоняли голову какие-то мрачные мысли, приходило чувство... даже не стыда, а самого настоящего позора, от которого в пору забиваться в угол и мечтать провалиться сквозь землю. В борделе набрался бы разве что десяток случаев, когда Лэшер был снизу, да и то половина из них заканчивалась драками. В остальной же, так сказать карьере, парень буквально заставлял тело подчиниться, сделать своё дело и успокоиться. Сегодня же это чёртово настоящее возбуждение, порождённое наркотиком, сорвало тормоза, тело с его расшатанными нервами и едущей крышей, само нашло способ избавиться от стресса самым грубым и простым способом. Вот только тело своё получило, а разумом Лэшер теперь понимал, какую ошибку допустил.
Машинально облизнув губы  от прикосновения, патлатый посмотрел на ящера спокойно и даже ухмыльнулся.
- Зачем дракону  дополнительные силы? Ваша раса и так одна из самых мощных, - сев и пятернёй зачесав патлы назад, Лэшер потянулся к сигарете, затянулся, не забирая её из рук Венара, медленно выпустил дым в потолок, глядя на него пристально и рассеянно, - мне не  нравится идея с лошадьми. В этом мире слишком холодно, чтобы лишний раз выходить на улицу, да и... я водитель, а не всадник, - поморщившись, тут же хмурясь, он невольно добавил ещё тише. - Я бы предпочёл, чтобы меня оставили в одиночестве и в покое, - а в голове так и стоял вопль "какого хрена ты меня трахнул и мне понравилось?!". Чёрт возьми, он, здоровый двадцатипятилетний мужик, оказался под  драконом, который, судя по поведению и внешности, по меркам их расы был ещё совсем юнцом. Взметнулась левая  рука, крестясь, с губ сорвалось почти не слышное "прости меня, Отец, ибо я согрешил" и, если бы не тяжелый взгляд  дракона, наверно, парень сейчас кричал бы и что-нибудь разнёс. И, всё-таки, хуже всего было то, что ошибку уже не исправить. Как бы не пытался механик сейчас отгородиться от дракона морально и физически - всё это смотрелось бы дешевой игрой в недотрогу. - Какой же я мудак... - Лэшер даже  не понял, что сказал это вслух.

Отредактировано Lasher Finn (2015-08-10 13:53:56)